Война временем
Многие сотни лет, пытаясь победить, враги стремились в первую очередь отнять нашу территорию. И даже в XX веке в борьбе с Православием сатана пытался разрушить храмы. Взрывали церкви, закрывали монастыри, чтобы людям негде было молиться.
Но сейчас враг «поумнел»: он понял, что отнять территорию – этого мало. Землю захватил, храмы разрушил, а люди – кто в горы, кто в пещеры, кто в тайгу. Везде есть потаенные места, где можно приспособиться и жить. Но человек существует не только в пространстве, но и во времени, которое Господь дал для спасения души. И теперь началась война за время.
То время жизни, которое ты отдаешь Богу, – спасительно. Которые же отдаешь лукавому или даже просто проводишь впустую – это то, что у тебя отбирается, изымается, отвоевывается.
Идет война за время. И методы ее достаточно просты. Например, сейчас такие книги издают, которые, не отрываясь, читают по три ночи напролет: вроде интересно, а толку нет. Детектив какой-то или роман. То есть три дня бес у тебя отнял от спасительной жизни. Фильмы снимают ни о чем – одни спецэффекты. Посмотрел – два-три часа жизни лишился. Также ночные клубы, компании всякие.
Есть такая пословица: "Больше спишь – меньше грешишь". Но у человека даже сна уже нет: он по ночам телевизор смотрит, в Интернет сидит. В выходные дни вообще – включил компьютер, сидит сутками и смотрит все подряд, ерунду всякую. Сутками жизнь отнимается. Уже врагу не надо и землю захватывать, не надо человека завоевывать, он и так его.
Господь дает нам жизнь для того, чтобы творить дело Божие, исполнять волю Божию, душу свою спасать, ближним послужить. Поэтому каждый час, который мы проводим праздно и расходуем на небогоугодные и неспасительные дела – это невосполнимая утрата. И мы не успеваем доделать то, что Господь нам предназначил.
К сожалению, мы очень мало на это обращаем внимания. Все разговоры идут, что, мол, вот-вот война начнется – мировая ли, гражданская. А ведь и нападать на нас не надо: отняв время нашей жизни, опустошив наши души, сердца и умы, враг добивается, что мы сами как зомбированные пойдем все сдадим и продадим.
Поэтому эта война, которая перешла из пространства во время, сейчас наиболее важная. Но мы ее почему-то не замечаем, эту особую брань. Постоянно суетимся, ноем: то надо сделать, туда сходить. А Иисусову молитву не читаем – некогда. На книжки, чтобы поразвлечься, время есть.
А эти поездки на курорты… Когда святое место посетить собираешься, это понятно. Когда же во всякие турции-египты к мусульманам, чтобы только лишь на пляже полежать – это такое глупое занятие! Целый год одной работой был занят, о душе не вспоминал, ни на храм, ни на молитву минутки не находил, но и остатки времени выгребаешь да на помойку выбрасываешь. А ведь время – это наша жизнь.
Дней лет наших – семьдесят лет, а при большей крепости – восемьдесят лет; и самая лучшая пора их – труд и болезнь, ибо проходят быстро
Пс. 89, 10
И мы видим, что сейчас и до семидесяти далеко не все доживают.
Надо беречь время, которое Господь нам даровал. Вот где центр сегодняшней борьбы. Наша жизнь, наше время – это и есть то поле брани, на котором мы сейчас стоим. И когда говорят, что надо расслабляться, надо развлекаться, комфорт себе обеспечивать, то это "сдавайся без боя" называется.
Есть хорошая поговорка: «Лучший отдых – это смена деятельности». Вот у нас в монастыре так и есть: трудился на кухне, устал, решил отдохнуть – пошел, ради Бога, в огороде поработал, на солнышке.
Каждая минута, проведенная в храме, – это есть величайшее богатство, которым мы должны суметь распорядиться. Почему монах при постриге дает обет непрерывной молитвы? Как только ты прервался, то это пустое время отдал врагу рода человеческого. Это твое поражение.
Сейчас очень много выпущено книг об Иисусовой молитве. И многие миряне ищут с каким-нибудь исихастом познакомиться, чтобы научил их молитве. «Откровенные рассказы странника» помните? Берешь четки, начинаешь творить Иисусову молитву – и все у тебя в жизни преображается.
В поучениях афонцев мы читаем, что все это правда, только нужно смирения и безмолвия добавить чуть-чуть. Вот про это – смирение и безмолвие – все как-то забывают, а сразу берут четки и начинают: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго».
В одной из бесед прп. Паисий Святогорец рассказал, что когда он читает предначинательные молитвы, то у него захватывает дух и он не может произносить эти слова, благоговея перед тайной Пресвятой Троицы: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас». Эти святые слова наполняют его душу невыразимой сладостью.
И дальше: «Пресвятая Троице, помилуй нас; Господи, очисти грехи наша; Владыко, прости беззакония наша; Святый, посети и исцели немощи наша, имени Твоего ради». И в этих молитвах вся тайна богословия Пресвятой Троицы. А дальше идет молитва, которую Сам Господь нам дал – «Отче наш».
А как мы читаем эти предначинательные молитвы? Как «из пулемета», раз – и пролетело. Совершенно не вникаем, какой смысл в них открывается.
Когда читаешь поучения об Иисусовой молитве подвижников благочестия, афонских старцев, то понимаешь главное в этой молитве: они живой душой предстоят пред Живым Богом и в этом благоговении замирают. Для них Евангельская история – это живая история, происходящая непосредственно с каждым из них. Они предстоят пред Господом, они трепещут от каждого слова Священного Писания, от каждого слова молитвы. Они вкушают этот духовный мед. Прп. Силуан Афонский пишет, что все красоты мира теряют свой блеск перед тем, как ты стоишь перед Богом.
Это подлинное ощущение святости, благоговение, живое чувство присутствия Божия, стояние пред Его очами и есть основа молитвы. Можно добавить еще благоговение перед Церковью, богослужением, Святыми Таинствами. Это есть тот фундамент, на котором зиждиться молитва Иисусова.
И вот тогда-то, когда подвижник ощущает присутствие Божие и видит вдруг, какой он – человек смертный, падший, несовершенный – стоит перед Живым Богом, и Господь с любовью его принимает, открывает Себя, и вот тогда из сердца вырываются слова: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго!»
Только так начинается молитва. И если этого отречения, безмолвия, благоговения у человека не обретается, то творение святой Иисусовой молитвы превращается просто в некое механическое действие.
И миряне чаще всего увлекаются как раз теми описываемыми чудесами, которые происходят с человеком. Как он преображается, получает духовные дары и способности «видеть другого насквозь», предсказывать будущее – вот что им надо. Они как некое магическое упражнение воспринимают эту молитву. А ведь Иисусова молитва должна быть абсолютно бескорыстной, как и любая другая молитва вообще.
Когда человек начинает предстоять перед Богом, ему вообще ничего становится не нужно. «Господи, только спаси и сохрани!» – все, этого достаточно на сегодняшний день, да и вообще всегда. Это и есть настоящая молитва.
Иисусова молитва – это крик покаянного сердца. Человек упал к ногам Господним и ничего сказать больше не может, ни просить, ни задавать вопросы. И только слезы и этот крик. В них благоговение и понимание, что лишь Господь есть в этом мире опора и спасение для каждого из нас.
Иисусовой молитвой не начинается, а завершается плачь. Начало ее и есть те молитвы предначинательные. Они как дверь в тайну Пресвятой Троицы, открываемая в этот Божественный мир. Так же и те молитвы, которые мы читаем утром и вечером. Они написаны словами святых. Это крик души святых людей. А мы их тоже, как пулемет строчим, на часы все поглядывая, когда закончатся эти правила. Поэтому все равно живем двойной жизнью, у нас мир берет свое.
Господь сказал, что принес не мир, но меч (ср. Мф. 10, 34), для того чтобы отсечь Божественное от небожественного. И каждый из нас должен своим участием, своей решимостью, своим выбором определиться. Если человек не определился, то ему жить очень тяжело. Он мечется. Ему и в храме, вроде, хорошо и одновременно духу не хватает служить Богу, обретать путь духовного восхождения.
Что мы делаем здесь, на земле, чего ищем? Если человек живой, он всегда ищет Бога. Ищет Его в себе, в мире, в других людях. Какова Божия воля обо мне? Для чего я пришел в этот мир?
Познавая Бога, мы познаем себя – нашими поступками, нашими скорбями, радостями. В них есть только один смысл – поиск Бога. Но время земной жизни так коротко, что мы только успеваем встать на этот путь. Опуститься на колени, сказать: «Господи, помилуй меня грешнаго». Но если человек жаждал Бога при жизни, то это познание будет продолжаться и в мире ином, когда он отойдет в вечность.
Если в жизни нет поиска цели бытия, призвания своего, духовного основания, то жизнь становиться бессмысленной. Человек работает, ест, пьет, одевается, с кем-то общается, на какой-то машине катается – смысл-то в этом какой? Примерно то же делает и весь животный мир. У них лишь техника «послабее» развита, и то у некоторых есть «палки-капалки».
Живой человек всегда старается превзойти этот мир, подняться в вышину, познать своего Творца. Иисусова молитва – как пограничная застава между мирами. Когда человек всем естеством своим творит непрерывно Иисусову молитву, то он уже видит озарения иного мира, Божественного. Покаянному сердцу открывается таинственный Фаворский нетварный свет.
Иисусова молитва проста на первый взгляд. В ней нет ничего магического, нет никаких «тайных знаний лишь для избранных». Она творит чудеса с каждым человеком, если он кающийся, благоговейный, живой, предстоящий перед Богом.
Ходить в Церковь – это не просто стоять там в прострации со свечкой, умиляясь пению хора и мерцанию лампад. Быть православным – значит входить в мир живой молитвы, живого святого слова, в мир предстояния перед Живым Богом.
Когда человек со вниманием и трепетом вникает в слова Священного Писания, богослужения, то он и молиться начинает иначе. Иные струны души в нем оживают, по-другому голос звучит, сердце поет.
Не каждый из нас может решить, что готов творить Иисусову молитву. На деле оказывается, что мы не способны еще даже предначинательные молитвы совершать. Здесь закон, который определил прп. Иоанн Лествичник – закон Лествицы: нельзя добраться до верхней ступеньки, если ты не укоренился на нижней. Все постепенно. И вот, утверждаясь на каждой ступеньке, мы дойдем до верхней – Иисусовой молитвы.
Надо понимать, что мы произносим, к Кому мы эти слова обращаем. И на самом ли деле мы готовы сказать: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя, грешнаго»? Ощущаем ли мы эту покаянность сокрушенного сердца? У афонских старцев мы читаем, что нужно считать всех людей ангелами, а себя – самым последним грешником. Это простые слова напоминают нам, что без покаяния нет и не будет никакой молитвы.
Чтобы обрести мир духовный, нужно отказаться от мира суетного и тленного. И отказаться полностью. Как замечают в народе, «на двух стульях не усидишь». Священное Писание говорит, что нельзя служить Богу и маммоне (ср. Мф. 6, 24). Также в Священном Писании сказано, что искать надо Царство Божие и правду его, а все остальное приложиться. Не думай о земном. Ни птиц ли небесных Господь хранит и питает, ни цветы ли полевые одевает так, как и цари не одевались (ср. Мф. 6, 26-34).
Но для этого нужна решимость. Именно наше маловерие и является главным препятствием в молитве.
Молиться в церкви – это значит вместе со святыми сопереживать, слушать каноны, псалмы, тропари, стихиры. Нужно сосредоточить ум свой, для этого всегда вести борьбу за внимание с помыслами. Вот с этого будем начинать. Придем в храм и станем пытаться хоть что-то услышать, что-то понять, уразуметь.
Верующего человека всю жизнь не престает удивлять глубина в простоте Православия. Трудно сразу понять, какая глубина существует в простых молитвах, простых заповедях. Но через них нам открывается мир Божественный.
Зачастую людям, которые себя считают умными, Православие кажется слишком примитивным. Поэтому они любят оккультизм, всякую йогу, читать каких-нибудь рерихов, а получают лишь нагромождения уродливых мыслительных конструкций, неразрешимых противоречий – специально все направленно на расстройство ума. Это некая духовная болезнь.
Православие невозможно понять одним умом. Божественный мир с его тайнами открывает Господь смиренному и чистому сердцу:
Начало премудрости – страх Господень
Пс. 110, 10
А непостижимое человеческим умом мы принимаем на веру.